— Я люблю ее, и она любит меня. А О'Флахерти, за которого ее насильно выдали замуж, ненавидит! И ненавидела всегда, еще до того, как мы встретились.
— И ты решил, что это дает тебе право потребовать привилегии сюзерена на первую ночь с невестой? Господи! Если бы это был кто-нибудь другой, я бы его убил! На твое счастье, у О'Малли есть чувство юмора. Он отослал дочь в монастырь, пока не убедится, что твои ночные труды остались тщетными.
— Я люблю ее! — выкрикнул Найл. — И хочу, чтобы ее брак расторгли и я смог бы на ней жениться. В нашем клане ведь есть епископ.
— Только через мой труп, — снова проревел Мак-Уилльям. — Мне нужны корабли О'Малли, а его девчонка ни к чему. Я вовсе не хочу, чтобы у моих внуков матерью была дочь пирата. Я устроил твой брак с Даррой О'Нейл, младшей сестрой твоей покойной суженой. Ей уже тринадцать, и она вполне созрела для замужества. Через три недели свадьба.
— Нет!
— Да! Выслушай меня, молодой идиот. Можешь взять О'Малли в любовницы, но в жены — никогда! У нее уже есть муж. И если верить тому, что я о нем слышал, как только он ее затащит в кровать, ты станешь для девчонки лишь приятным воспоминанием.
— Иди к дьяволу! — Найл Бурк пулей вылетел из кабинета отца и крепко напился.
На следующий день с разламывающейся головой, которая казалась ему вдвое больше обычного, он вновь был призван к родителю.
— Это сегодня утром передали для тебя, — проговорил Мак-Уилльям. — Я позволил себе прочитать письмо и могу только сказать, что дочь О'Малли мудрее тебя Здравого смысла в ней гораздо больше, чем в тебе. Вот, возьми.
Найл схватил послание и, потрясенный, прочитал.
» Милорд Бурк!
Я удалилась со своей сестрой в монастырь Святой Непорочной Невесты на острове Инништурк, где стану молиться Деве Марии, чтобы позорная ночь, которую мы провели вместе, не принесла оскверненных плодов. То, что мы совершили, было порочно, и мне остается надеяться и молить, чтобы муж меня простил. Прошу забыть меня и для блага собственной души жениться на достойной женщине как можно быстрее. Да сопутствует вам всюду Господь. Скай, леди О'Флахерти «.
Он не хотел верить тому, что прочитал. Ведь он не видел ее почерка. Уж не подделка ли это? Но рука была явно женской — буквы мило округлыми — и он узнал печатку на воске, такую она носила на пальце. Может быть, ее заставили написать это письмо? Но он помнил, сколько упрямства в Скай. Хоть жги ее ноги каленым железом, она не напишет того, чего не пожелает сама. Будь она проклята! Проклята! Так вот что он значил для нее. Позорная ночь! Непостоянная сучка! Испытывая боль в душе, какую раньше ему никогда не приходилось переносить, Найл сморгнул слезы и хрипло произнес.
— Я женюсь на Дарре О'Нейл. — И, уронив письмо, быстро вышел из комнаты, даже не оглянувшись. Мак-Уилльям выждал несколько минут и сказал:
— Теперь можешь ехать, капитан Мак-Гвайр. Возвращайся и скажи О'Малли, что его план сработал. Через три недели сын женится и не доставит ему больше беспокойств.
Мак-Гвайр поклонился и, не говоря ни слова, отправился в путь.
Оставшись один, Мак-Уилльям почувствовал угрызение совести. Он глубоко любил сына и ни в чем ему не отказывал. И все же когда ему надо было выбирать в невестки О'Нейл или О'Малли, Мак-Уилльям безоговорочно сделал выбор. Найл прекрасно поладит с Даррой, и к этому времени на будущий год у него уже появится внук.
4
Во время пребывания в обители Святой Непорочной Невесты как-то под вечер Скай прогуливалась вдоль берега и услышала жалобный лай. Обогнув скалу, она наткнулась на больного волкодава, почти еще щенка. Бедняга умирал от голода — ребра выпирали наружу. Шерсть так свалялась и пропиталась солью, что было трудно определить цвет собаки. Ногу зажало в трещине в скале. Скай подбежала к животному. Собака с надеждой посмотрела на девушку и дружелюбно завиляла хвостом.
— Несчастное животное, — пробормотала Скай и принялась освобождать собаку. Прежде всего она убрала мелкие камни, а потом аккуратно, как только могла, вынула лапу из трещины Собака дернулась, но даже не зарычала. Скай похлопала ее по холке:
— Ну вот, хорошо, теперь пойдем поищем еды.
Пес с усилием поднялся на ноги и, спотыкаясь, поплелся за ней.
Монахини, как и Скай, пожалели собаку и впустили в монастырь. Откуда взялся пес и кто его хозяин, они так и не выяснили. Крестьяне с острова никогда бы не решились завести собаку королевской породы. Они держали рабочих псов — терьеров, мастифов, дворняг. Ирландский волкодав — гроза волков и других хищников, как и ирландский сеттер, принадлежал к благородной породе.
Скай назвала пса Инисом в честь знаменитой гончей Партолана — одного из первых поселенцев Ирландии. Собака была предана ей всей душой. Инис гулял с ней по утрам, плавал в монастырской лодочке и спал, распластавшись во весь свои огромный рост у кровати. Через несколько недель он окреп и набрал вес нормального взрослого пса — сто шестьдесят фунтов и в высоту достиг тридцати восьми дюймов. После мытья шерсть его стала серебристо-серого цвета и напоминала Скай глаза Найла. Уши же и лапы были черными. Пес стал настоящим рабом девушки, и его глаза каждый раз светились от восторга, когда он видел ее.
Скай нуждалась в любви собаки — ведь Найл Бурк, казалось, ее совсем забыл. А потом наступил день, когда, как и полагалось, у нее начались месячные. С совершенно разбитым сердцем девушка разрыдалась на шее у собаки.
Святая мать Этна отправила весточку молодому О'Флахерти, сообщая ему, что его жена не беременна. Дом приехал за ней. Настоятельница сама проводила его в покои Скай.
— Я бы приехал и раньше, — мстительно процедил он, — но пришлось поехать на свадьбу Найла Бурка с Даррой О'Нейл.
Скай лишилась чувств. А когда пришла в себя, обнаружила, что лежит на скамейке. Дом оправдывался перед монахинями:
— Вот уж не думал, что новость о женитьбе лорда Бурка так подействует на миледи.
— Так уж не думали? — холодно переспросила настоятельница.
О'Флахерти улыбнулся и, пропустив мимо ушей ядовитый вопрос монахини, продолжал.
— Не по правилам, чтобы мужчина ночевал в вашем монастыре. Но я не вижу другого выхода — жене нельзя пускаться в дорогу, пока потрясение не пройдет совсем.
Хоть Дом и не понравился настоятельнице, она согласилась оставить его на ночлег в монастыре. О'Флахерти вежливо поблагодарил настоятельницу и попросил забрать собаку жены, чтобы накормить и поместить с его людьми и лошадьми в конюшне. Протестующего Иниса увели.
Когда они остались одни, Дом О'Флахерти подошел к скамейке и холодно произнес:
— Я знаю, что ты пришла в себя, Скай. Поднимись и поприветствуй как следует своего господина и повелителя.